Любите ли вы поэзию?..

Цитата

  А в чём прикол в поэзии?

Как раз таки прикола нету...
Цитата

  По мне это вообше отстой кажется 

Вас это удивляет..?)))

Цитата

Вас это удивляет..?)))
  

неа ни капли я больше рассказы люблю читать

Стихи не стоят размышлений
Двойного смысла в этом нет,
Не каждый вхож в миры видений...
Возможно это просто бред,
Но каждый сам берет билет
В страну опасных откровений...

По ночам ,когда в тумане звезды в небе время ткут
Я ловлю разрывы ткани в вечном кружеве минут.
Я ловлю мгновенья эти,как свивается покров
Со всего что в формах,в цвете,со всего, что в звуке слов
Да,я помню мир иной-полустертый,непохожий...
В этом мире я прохожий,близкий всем-всему чужой.
Не привычно мне сознание знать его как сочетание
Лишь пяти отдельных чувств ,
Что одни зовут звериным,что одни зовут людским
Мне,который был единым,стать отдельным и мужским.
Мне так радостно и ново все обычное для вас
Я люблю обманность слова и прозрачность ваших глаз,
Ваши детские понятия: смерти,зла,любви грехов
Мир души,одетый в платье из священных лживых слов
Гармонично и поблекло в них мерцает мир вещей,
Как узорчатые стекла в мгле Готических церквей.
В вечных поисках истока я люблю в себе следить
Жутких мыслей и пороков нас связавшуюся нить
Когда ж уйду я в вечность снова и мне раскроется она
Так ослепительна ясна,так беспощадна,так сурова
и звездным ужасом полна...
Но как чутко и как звонко здесь шаги мои звучат
Легкой поступью ребенка я вхожу в знакомый сад
После долгих лет скитаний нити темного познания
привели меня назад...

Не броди по старым адресам.
Душу, как карман, не выворачивай.
Не прислушивайся к голосам, –
Прошлое всегда звучит заманчиво...
Сколько там событий и друзей,
Сколько чувств и первое свидание,
И зовущих за мечтой огней,
Робкий поцелуй и расставание...
Сколько там дорог и теплых слов,
Сколько горечи, не выплеснутой вовремя...
Задний ум всегда излить готов,
Что не сказано, но тщательно запомнено...
Кажется, назад бы повернуть,
Все исправить, доказать бы, высказать!
Снова с головой в любовь нырнуть!
Может быть, на это раз и вынесет…
Не взывай о прошлом к небесам,
Чаяньем себя не одурачивай...
Не броди по старым адресам,
Душу, как карман, не выворачивай. (с)тырено на просторах инета

Не встречайтесь с первою любовью,
Пусть она останется такой -
Острым счастьем, или острой болью,
Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит -
Все иным покажется сейчас...
Пусть хотя бы самое святое
Неизменным остается в нас.

(с) Юлия Друнина.

Цитата

Ты сейчас далеко, далеко. Между нами снега и снега. До тебя мне дойти не легко. А до смерти четыре шага. Кто написал не помню. Просто нравится.

Это стихи Алексея Суркова, написаны в 1941 году, известны нам как песня ВОВ, пожалуй, вторая по популярности, после Катюши.

А помните, нам делали манту?
Стеклянным пистолетиком всем
в классе?
И про болезнь мы не слыхали
ту,
Что СПИДом звать и все ее
напасти.
А помните сосульки свежий
вкус?
(Сейчас рискнете вновь ее
покушать?)
И как вводили нас в большой
искус
Еще зеленые в дворе соседнем
груши?
Нас не пугал от ссадины
столбняк,
Нас не страшили корь с
дизентерией.
Ветрянка, в общем, тоже не в
напряг -
В зеленке все! Какая истерия?
И по сараям бегали, небось?
И строили шалаш под старой
липой?
Секреты зарывали: клали
гвоздь,
Стекляшку, бусину, бумажек
разных кипу?
А помните, как что-то показав,
Из страшных ужасов мы все с
себя сдували,
Чтоб не сбылось потом, в
кулак собрав,
На Рейгана! так дружно
посылали!
Квадрат, резинка,
выбивалы и лапта,
Дворовый волейбол, футбол и
прятки...
Вот это ЖИЗНЬ! Вот это
красота!
А с нынешними что-то не в
порядке...
(c) Светлана Водолажская

*СчастливаЯ*, спасибо, за кусочек детства!

to kochevnik Автора!

Поэзия - нет дела бесполезней
В житейской деловитой круговерти,
Но все, что не исполнено поэзии,
Бесследно исчезает после смерти... (с) И. Губерман

Очень простое, красивое и проникновенное стихотворение, поэта с нелегкой судьбой и ранней, трагической гибелью...
А я бываю *всеядной* в плане поэзии, в зависимости от настроения или еще от чего-то, сама не знаю от чего, чему эта тема и является подтверждением. Многое может нравится: от *гариков* до баллад, от легких для восприятия каждым, до сложных к пониманию даже неординарностями... Каждый выбирает для себя... (с)

Они говорили всю ночь до рассвета
Под шёпот дождя, за бутылкой вина.
Он фыркал небрежно: - Зачем тебе это?
- Любви не прикажешь, - вздыхала она.

Он злился: - Как ты безрассудна и вздорна!
Не стыдно влюбляться в твои-то года?
- Все возрасты этому чувству покорны.
К тому же, мой друг, я всегда молода.

Он не отставал: - Что подумают люди?
Друзья…Сослуживцы… Отступятся вдруг?
- Но если любимого рядом не будет,
Зачем тогда всё остальное, мой друг?

- А что будет дальше? - Любовь быстротечна.
Не станешь жалеть, свою слабость кляня?
Она улыбнулась: - Всё в мире не вечно,
Но жизнь без любви – это смерть для меня.

Он сник: - Хоть разочек совет мой послушай.
- Ты мне не советчик, - шутила она.

Так Разум пытался воспитывать Душу
Под шёпот дождя, за бутылкой вина…
(с) Юлия Вихарева

***ЛЕНИНГРАДУ***
Не ленинградец я по рожденью.
И все же я вправе сказать вполне,
Что я - ленинградец по дымным сраженьям,
По первым окопным стихотвореньям,
По холоду, голоду, по лишеньям,
Короче: по юности, по войне!

В Синявинских топях, в боях подо Мгою,
Где снег был то в пепле, то в бурой крови,
Мы с городом жили одной судьбою,
Словно как родственники, свои.

Было нам всяко: и горько, и сложно.
Мы знали, можно, на кочках скользя,
Сгинуть в болоте, замерзнуть можно,
Свалиться под пулей, отчаяться можно,
Можно и то, и другое можно,
И лишь Ленинграда отдать нельзя!

И я его спас, навсегда, навечно:
Невка, Васильевский, Зимний дворец...
Впрочем, не я, не один, конечно.-
Его заслонил миллион сердец!

И если бы чудом вдруг разделить
На всех бойцов и на всех командиров
Дома и проулки, то, может быть,
Выйдет, что я сумел защитить
Дом. Пусть не дом, пусть одну квартиру.

Товарищ мой, друг ленинградский мой,
Как знать, но, быть может, твоя квартира
Как раз вот и есть та, спасенная мной
От смерти для самого мирного мира!

А значит, я и зимой и летом
В проулке твоем, что шумит листвой,
На улице каждой, в городе этом
Не гость, не турист, а навеки свой.

И, всякий раз сюда приезжая,
Шагнув в толкотню, в городскую зарю,
Я, сердца взволнованный стук унимая,
С горячей нежностью говорю:

- Здравствуй, по-вешнему строг и молод,
Крылья раскинувший над Невой,
Город-красавец, город-герой,
Неповторимый город!

Здравствуйте, врезанные в рассвет
Проспекты, дворцы и мосты висячие,
Здравствуй, память далеких лет,
Здравствуй, юность моя горячая!

Здравствуйте, в парках ночных соловьи
И все, с чем так радостно мне встречаться.
Здравствуйте, дорогие мои,
На всю мою жизнь дорогие мои,
Милые ленинградцы!
(с) Эдуард Асадов. Зарницы войны.

***Письмо с фронта***
Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую - слов даже нет!

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Немного лентяя и вечно не в срок
Бегущего утром с портфелем под мышкой,
Свистя беззаботно, на первый урок.

Грустила ты, если мне физик, бывало,
Суровою двойкой дневник украшал,
Гордилась, когда я под сводами зала
Стихи свои с жаром ребятам читал.

Мы были беспечными, глупыми были,
Мы все, что имели, не очень ценили,
А поняли, может, лишь тут, на войне:
Приятели, книжки, московские споры -
Все - сказка, все в дымке, как снежные горы...
Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне!

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,
Застыли орудья, как стадо слонов,
И где-то по-мирному в гуще лесов,
Как в детстве, мне слышится голос кукушки...

За жизнь, за тебя, за родные края
Иду я навстречу свинцовому ветру.
И пусть между нами сейчас километры -
Ты здесь, ты со мною, родная моя!

В холодной ночи, под неласковым небом,
Склонившись, мне тихую песню поешь
И вместе со мною к далеким победам
Солдатской дорогой незримо идешь.

И чем бы в пути мне война ни грозила,
Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!
Я знаю, что ты меня благословила,
И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!
(с) Эдуард Асадов. Зарницы войны.

***Могила Неизвестного солдата***

Могила Неизвестного солдата!
О, сколько их от Волги до Карпат!
В дыму сражений вырытых когда-то
Саперными лопатами солдат.

Зеленый горький холмик у дороги,
В котором навсегда погребены
Мечты, надежды, думы и тревоги
Безвестного защитника страны.

Кто был в боях и знает край передний,
Кто на войне товарища терял,
Тот боль и ярость полностью познал,
Когда копал окоп ему последний.

За маршем - марш, за боем - новый бой!
Когда же было строить обелиски?!
Доска да карандашные огрызки,
Ведь вот и все, что было под рукой!

Последний послужной листок солдата:
Иван Фомин, и больше ничего.
А чуть пониже две коротких даты
Рождения и гибели его.

Но две недели ливневых дождей,
И остается только темно-серый
Кусок промокшей, вздувшейся фанеры,
И никакой фамилии на ней.

За сотни верст сражаются ребяга.
А здесь, от речки в двадцати шагах,
Зеленый холмик в полевых цветах -
Могила Неизвестного солдата...

Но Родина не забывает павшего!
Как мать не забывает никогда
Ни павшего, ни без вести пропавшего,
Того, кто жив для матери всегда!

Да, мужеству забвенья не бывает.
Вот почему погибшего в бою
Старшины на поверке выкликают
Как воина, стоящего в строю!

И потому в знак памяти сердечной
По всей стране от Волги до Карпат
В живых цветах и день и ночь горят
Лучи родной звезды пятиконечной.

Лучи летят торжественно и свято,
Чтоб встретиться в пожатии немом,
Над прахом Неизвестного солдата,
Что спит в земле перед седым Кремлем!

И от лучей багровое, как знамя,
Весенним днем фанфарами звеня,
Как символ славы возгорелось пламя -
Святое пламя вечного огня!

Эдуард Асадов. Остров Романтики.

Так дымно здесь
и свет невыносимый,
что даже рук своих не различить —
кто хочет жить так, чтобы быть любимым?
Я — жить хочу, так чтобы быть любимым!
Ну так как ты — вообще не стоит — жить.

А я вот все живу — как будто там внутри
не этот — как его — не будущий Альцгеймер,
не этой смерти пухнущий комочек,
не костный мозг
и не подкожный жир,
а так как будто там какой–то жар цветочный,
цветочный жар, подтаявший пломбир,

а так, как будто там какой–то ад пчелиный,
который не залить, не зализать...
Алё, кто хочет знать, как жить, чтоб быть любимым?
Ну чё молчим? Никто не хочет знать?

Вот так и мне не то чтоб неприятно,
что лично я так долго шёл на свет,
на этот свет и звук невероятный,
к чему–то там, чего на свете нет,

вот так и мне не то чтобы противно,
что тот, любой другой, кто вслед за мною шёл,
на этот звук, на этот блеск пчелиный,
на этот отсвет — все ж таки дошёл,

а то, что мне — и по какому праву —
так по хозяйски здесь привыкшему стоять,
впервые кажется, что так стоять не надо.
Вы понимаете, что я хочу сказать?

Огромный куст, сверкающий репейник,
который даже в джинсы не зашить —
последний хруст, спадающий ошейник —
что там еще, с чем это все сравнить?

Так пусть — гудящий шар до полного распада,
в который раз качнется на краю...
Кто здесь сказал, что здесь стоять не надо?
я — здесь сказал, что здесь стоять не надо?
ну да сказал — а все еще стою.

Так жить, чтоб быть
ненужным и свободным,
ничейным, лишним, рыхлым, как земля —
а кто так сможет жить?
Да кто угодно,
и как угодно — но не я, не я.

«Я убит подо Ржевом» А.Твардовский

Я убит подо Ржевом,
В безымянном болоте,
В пятой роте,
На левом,
При жестоком налете.

Я не слышал разрыва
И не видел той вспышки, -
Точно в пропасть с обрыва -
И ни дна, ни покрышки.

И во всем этом мире
До конца его дней -
Ни петлички,
Ни лычки
С гимнастерки моей.

Я — где корни слепые
Ищут корма во тьме;
Я — где с облаком пыли
Ходит рожь на холме.

Я — где крик петушиный
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе.

Где — травинку к травинке -
Речка травы прядет,
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.

Летом горького года
Я убит. Для меня -
Ни известий, ни сводок
После этого дня.

Подсчитайте, живые,
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.

Фронт горел, не стихая,
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю -
Наш ли Ржев наконец?

Удержались ли наши
Там, на Среднем Дону?
Этот месяц был страшен.
Было все на кону.

Неужели до осени
Был за н и м уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался о н?

Нет, неправда! Задачи
Той не выиграл враг.
Нет же, нет! А иначе,
Даже мертвому, — как?

И у мертвых, безгласных,
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она -
Спасена.

Наши очи померкли,
Пламень сердца погас.
На земле на проверке
Выкликают не нас.

Мы — что кочка, что камень,
Даже глуше, темней.
Наша вечная память -
Кто завидует ей?

Нашим прахом по праву
Овладел чернозем.
Наша вечная слава -
Невеселый резон.

Нам свои боевые
Не носить ордена.
Вам все это, живые.
Нам — отрада одна,

Что недаром боролись
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос,
Вы должны его знать.

Вы должны были, братья,
Устоять как стена,
Ибо мертвых проклятье -
Эта кара страшна.

Это горькое право
Нам навеки дано,
И за нами оно -
Это горькое право.

Летом, в сорок втором,
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.

Всем, что, может, давно
Всем привычно и ясно.
Но да будет оно
С нашей верой согласно.

Братья, может быть, вы
И не Дон потеряли
И в тылу у Москвы
За нее умирали.

И в заволжской дали
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.

Нам достаточно знать,
Что была несомненно
Там последняя пядь
На дороге военной, -

Та последняя пядь,
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить…

И врага обратили
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы.
И Смоленск уже взят?

И врага вы громите
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже?

Может быть… Да исполнится
Слово клятвы святой:
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.

Братья, ныне поправшие
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!

Если б залпы победные
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг.

О, товарищи верные,
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне!

В нем, том счастье, бесспорная
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.

Наше все! Не слукавили
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.

Все на вас перечислено
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос наш мыслимый.

Ибо в этой войне
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, -
Были мы наравне.

И никто перед нами
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,

Чтоб за дело святое,
За советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.

Я убит подо Ржевом,
Тот — еще под Москвой…
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?!

В городах миллионных,
В селах, дома — в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?

Ах, своя ли, чужая,
Вся в цветах иль в снегу…

Я вам жить завещаю -
Что я больше могу?

Завещаю в той жизни
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.

Горевать — горделиво,
Не клонясь головой.
Ликовать — не хвастливо
В час победы самой.

И беречь ее свято,
Братья, — счастье свое, -
В память воина-брата,
Что погиб за нее.

в принципе, тут последние строчки главнее всего
Приду к тебе

Ты думаешь:
принесу с собой
усталое тело свое.
Сумею ли быть тогда с тобой
целый день вдвоем?
Захочу рассказать о смертном дожде,
как горела трава,
а ты —
и ты жила в беде,
тебе не нужны слова.
Про то, как чудом выжил, начну,
как смерть меня обожгла,
а ты, — ты в ночь роковую одну
Волгу переплыла.
Спеть попрошу,
а ты сама
забыла, как поют.
Потом
меня
сведет с ума
непривычный уют.
Будешь к завтраку накрывать,
а я усядусь в углу.
Начнешь,
как прежде,
стелить кровать,
а я усну
на полу.
Потом покоя тебя лишу,
вырою щель у ворот,
ночью,
вздрогнув,
тебя спрошу: —
Стой! Кто идет?! —
Нет, не думай, что так приду.
В этой большой войне
мы научились ломать беду,
работать и жить вдвойне.
Не так вернемся мы!
Если так,
то лучше не приходить.
Придем — работать,
курить табак,
в комнате начадить.
Не за благодарностью я бегу —
благодарить лечу.
Все, что хотел, я сказал врагу.
Теперь работать хочу.
Не за утешением —
утешать
переступлю порог.
То, что я сделал,
к тебе спеша,
не одолженье, а долг.
Друзей увидеть,
в гостях побывать
и трудно
и жадно
жить.
Работать — в кузницу,
спать — в кровать.
Слова про любовь сложить.
В этом зареве ветровом
выбор был небольшой.
Но лучше прийти
с пустым рукавом,
чем с пустой душой.

1943
Михаил Луконин

ПОЛОВИНЫ МОЕЙ ЖИЗНИ БОЛЕЕ НИГДЕ НЕТ

Непарный носок, обнаруженный
при освидетельствовании содержимого
замкнутого компендиума (специальная тавтология)
отработавшей очередной свой цикл
стиральной машины, безгласно
указует самым своим наличием – через отсутствие
(и невозможность вспомнить и установить точно :
отсутствие или исчезновение?...) своей пары –
на строго отлаженный, бесшумно
и неуклонно совершающийся, непередаваемо ясный
и предельно неизъяснимый божественный (не инфернальный:
инферно не творит законов, как не
творит вообще ничего благого; лишь снова
и снова создает, путем сцепок того или иного текучего,
насильственно зафиксированного в своем течении ,
нечто сущеобразное : выморочные имитации
вечности из материала времени,
одну за другой, в начале которых,
тут же и сразу , их конец )
закон.
С.Г.Круглов

Ночь давно, а девочке-смерти не спится,
Ворочается, всё разгадывает загадку:
Как перевезти на тот берег в лодке
Рыцаря, принцессу и дракона.
Загадка простонародна, банальна,
Да девочкиному уму не дается:
Трое разом в лодку не входят,
Повезешь рыцаря – дракон съест принцессу,
Повезешь принцессу – рыцарь дракона зарубит,
Повезешь дракона – тоже неладно:
В тощем разговорнике смерти
Слово «познать» переводится только как « lemleste».


Так и не отгадав загадки,
Девочка-смерть под утро засыпает,
Смежает безглазые вежды,
Сквозь костяной сон на нее наплывает
Тот берег, серая полоса тумана,
Вёсла вспарывают тягучую воду,
И уключины скрипят беззвучно,
И вновь она одна в лодке,
И девочка во сне плачет от обиды:
Удаляется берег, на нем – три фигурки,
Окончательно позабыв о бедной смерти,
Все увлеченно спорят
О чем-то своем, все решают
Проблему своего вечно живого
Любовного треугольника.
Сергей Круглов

Приятно удивлена этим клипом и стихами. Впервые вижу. Что за группа - не знаю, но они - молодцы, хотя бы за эту тему. Делюсь.
Проснулись все кому спалось,
На небе что-то взорвалось,
Я распахнул своё окно и глянул вверх,
И тут мне сзади говорят:
Ты посмотри, опять бомбят! -
А я в ответ: Да это ж просто фейерверк!.

Кому ответ?! Кто говорил?!
Ведь я один в квартире был!
Жена у матери - давно, наверно, спит.
Я обернулся, что за бред,
Передо мной стоял мой дед,
Мой дед, который в 45-м был убит.

Шинель, пилотка, ППШ,
А я стоял едва дыша,
И головой своей мотал, чтоб сон прогнать,
Но дед не думал уходить,
Он попросил воды испить,
Потом сказал: Присядем внук, к чему стоять!.

Напротив деда я сидел
И словно в зеркало глядел,
И дым махорки незнакомый мне вдыхал,
А он курил и говорил,
Про то где воевал, где был
И как на Одере в него снаряд попал.

Тут его взгляд задумчив стал,
И дед надолго замолчал,
Потом вздохнул и произнес: Скажи мне внук,
Ты отчего же так живешь,
Как будто свой башмак жуешь,
Как будто жизнь для тебя сплошной недуг?!.

Я растерялся, но потом,
Ему все вывалил гуртом:
Что современный человек такая дрянь,
Что я ишачу на козла,
Что в людях совесть умерла,
И что отмыться им не хватит в мире бань.

Я что-то там еще кричал,
Но тут кулак на стол упал,
Горящим страшным взглядом дед меня сверлил:
Тебе б со стороны взглянуть,
Мой внук, на жизни твоей суть
И ты б тогда совсем не так заговорил!

Ты был талантлив, всех любил,
Но все в деньгах похоронил,
Искал разгадку смысла жизни, а теперь?!
Ты ищешь баб на стороне, забыл о сыне и жене,
И между миром и тобой стальная дверь.

Неужто ради ваших склок,
За хлеб и зрелища мешок,
Мы погибали под огнем фашистских крыс,
Эх, нету Гитлера на вас,
Тогда б вы поняли за час,
Всю ценность жизни,
Её прелесть, её смысл!.

Уже рассвет входил в мой дом,
И пели птицы за окном,
Солдат исчез и я вдруг начал понимать:
В любом из нас сидит война,
Не знаю чья в этом вина
И нам нельзя на ней, ребята, погибать!
В любом из нас сидит война,
Не знаю, чья в этом вина
И нам нельзя на ней, ребята, погибать!

ПАМЯТИ КОТА



Вот, эти

Наши ближние, которых мы возлюбили как самих себя,

Покидают нас, оставляя нам нас самих.

Возвращаются в вечное лоно.

Всё, всё своё они забирают с собой:

Булатное отточенное смиренье,

Бриллиантовую верность,

Золотую лень,

Пламенную настойчивость,

Червленое серебряное лукавство.



Память, шерстяная, потёртая, серая,

Севшая от употребления, потерявшая форму и размер,

Рваная кое-где (заштопать, немного поносить),

Но пока ещё тёплая, - хоть это мы успели оставить себе.



Закутавшись до плеч, мы не спим,

Сидим и сидим с тобой на крыльце,

Молчим,

Смотрим, задрав головы, им вслед,

В невероятную бездонную ночь,

В которой мерцают зеленоватой надеждой

Линии их жизней на подушечках лап.
Сергей Круглов

Когда тебя вызовут на опознанье -
Приготовься, все будет как надо.
И. когда прозектор,
Выключив паяльную лампу, вынет и поднесет к свету
Мое сердце,
Когда с напускной скорбью скажет:
«Вот видите,
Какие цвета, какая великолепная побежалость
На месте нагрева, - это говорит о высоком качестве
Закала любви!..», - и следом
С плохо скрытым торжеством прибавит:
«Ума не приложу, как этакая любовь
Не смогла победить смерти…» - вот-тут то
Я тебе подмигну незаметно,
Чтобы ты убедилась, что я жив (только, напоминаю,
Не выдай себя - они
Будут наблюдать пристально).
С.Круглов