1976 год и дальше...

Вспоминаю, как умирала, тяжело болела мать, а подросток 14 лет не мог ей этого простить, что она уходит, все больше отдаляется... покидает. С кем теперь разговаривать, с кем теперь делиться и обсуждать всё самое важное. Ей не до меня...
В квартире никого, отец на работе, в комнате тихо умирает мама...
На кухне... водопроводный кран бам-бам-бам так громко в железную раковину. Закручиваю сильней, еще сильней, изо всех сил... бесполезно... БАМ-БАМ-БАМ... В голову, в виски, в душу... БАМ-БАМ-БАМ-БАМ-БАМ... ааа....ааа .... бью руками по крану... по раковине...
Больно.
Очнулся.
Костяшки в крови...
Похороны.
Она совсем ушла, вот лежит что-то в гробу, стоящем около свежевырытой ямы, но это что-то другое, не мама. Зачем привели сюда? Зачем подталкивают к гробу? Зачем..?
- Подойди ближе.
Упираюсь подталкивающим сзади рукам родственников.
Поминки.
Полная квартира шумных, пьяных родственников, что-то обсуждают, все галдят. Но иногда смотрят как-то странно и хотят, что-то сказать не нужное, глупое, фальшивое...
Звонок в дверь, открываю, там целая делегация из школы. Когда последний раз там был и не помню... наверное не один месяц уже пропустил... Их строгие лица вдруг как-то быстро видоизменяются на сочувствующие. Вокруг с чудовищной скоростью сменяется хоровод масок.
-Ты приходи в школу, не будем тебя ругать, ничего не надо ... просто приходи в школу...
В школе.
За парту пересел классный активист. Как будто вдруг захотел стать другом... Опять все смотрят и что-то хотят сказать, до ужаса фальшивое и ненужное... На улице встретил ребят, тоже какие-то странные, с родителями подошли, что-то спрашивают. На них опять маски...
- Да, у меня умерла ма-ма, проговариваю, заикаясь на последнем слове, и тут обрушивается истерический смех, смеюсь, ржу, держусь скрючиваясь за живот, не могу остановить, истерический неудержимый хохот. А вокруг маски-маски-маски опять меняются, все и всё меняются фальшиво...
В школу хожу, но скучно, читаю книги.. книги.., книги... перечитана вся домашняя библиотека, записан во все библиотеки района и многие городские. Только книги тогда и спасали. Джек Лондон, Дюма, Конан-Дойль, Хемингуэй, Экзюпери, Сервантес. Гюго, Моэм, Диккенс и т.д. и т.п... перечислять всех.. тут будет несколько страниц фамилий авторов.
Постепенно все отстали.. сижу на последней парте играю в крестики нолики... Читаю книги, особенно о путешествиях... Иногда учителя, конечно, вызывали ответить. Примечателен один случай..
Теорема Пифагора.
Как всегда играю в крестики нолики, вдруг учительница называет фамилию. Встаю, но ничего же не слышал, что она объясняла... Пока медленно поднимаюсь из-за парты, читаю на доске чертеж, дано: доказать: Весь класс поворачивается, смотрит... начинаю говорить, вижу, лица вытягиваются, некоторые злорадно, видимо, что-то не то говорю. Но внутренним чем-то уверен, все правильно. Заканчиваю.
Учительница - Садись, пять с плюсом.
Теперь весь класс поворачивается вопросительно к учительнице. И она поясняет. - Сейчас ребята, я вам объясню, что сделал Володя. Он доказал теорему Пифагора своим способом.
И так, почти на всех предметах. Но в школу хожу редко, много читаю, ночами, днями, сутками напролет... Учителя говорят - Володя мы не можем тебе поставить 5 в четверти, у тебя н.н.н.н. 5 н.н 5 н.н.н 5 н.н за каждое (Н) будем ставить двойку. Так и заканчивается 8 класс.
Переход в другую школу заканчиваются 9-10 классы.

Год 1980

Конец лета, экзамены позади... Август, скоро учиться дальше, документы уже отдал... но жизнь завязалась в такой, страшный, тугой узел, что 25 лет развязать не мог...

вокруг хоровод масок... в голове БАМ-БАМ-БАМ-БАМ аа..ааААаа.., очнулся костяшки в крови ...

Познакомился с девочкой, прихожу как-то, договорились встретится... она плачет, обидел её кто-то. Выясняю, идем... Пытаюсь, что-то говорить... Он злобится в пьяном угаре, и вдруг вынимает нож. Девочка бей-бей-бей, в голове БАМ-БАМ-БАМ-БАМ как капли воды в железную раковину... очнулся костяшки в крови... он лежит, ударился головой о камень. Скорая, носилки...
Утром меня забирают.
Следователя почему-то интересовало только одно, замахивался ли он на меня ножом в момент моего смертельного для него удара.
Да не помнил я ничего, что тогда было, может и не замахивался. (первая ошибка)
И вдруг резко так глядя пристально в глаза - А ты знал, что он умер? Немного растерялся, потому, что уже знал три дня назад, девочка тайно подошла под окна КПЗ и кричала мне об этом, что парень тот умер. Испугался, что для неё могут быть какие-то последствия, что мне подследственному, что-то предала.
Сказал уверенно - Нет, не знал. Только что, от вас узнал. (вторая ошибка) По совокупности - ТЮРЬМА

Год 1998 #

КРАСОТА
Темная зелень крепких иголок, ярко контрастировала с безжизненной белизной вокруг. Елка, казалась упругим гимнастом, с гантелями снежных пластов на ветвях-руках. Мороз, казалось только придавал ей жизненных сил. Здоровьем и упорной молодостью, веяло от небольшого деревца. Пушистый снег, на растопыренной хвое мелких веточек, искрился множеством блесток.
Остановился. Какая красота!
Поразительно, ведь каждый день прохожу мимо, не замечал. Неостановимый разгон мыслей, который крутился последние дни, возвращаясь и возвращаясь к одному решению. Вдруг прервался, запнулся. Так, растерянный беглец, мчится по кругу, на привязи собственной мысли, одним концом надежно вбитой в крепкий столб выбора. Бесконечный бег, неизбежно наматывая новые кольца сокращал длину привязи. Оставалось немного. Лбом упереться в сухую очевидность факта, от него и бежал.
Предать себя.
Приобрести новое, конечно же важное и удобное, да, удобное. Внутренний компромисс, как всегда духовное и материальное. Поступиться одним в угоду другому.
Вдруг, всё потеряло ценность. Странный, фальшивый выбор перестал существовать вовсе. Через широко открытые глаза, промытые неожиданными слезами, освещалась красотой душа.

Год 1998 #

БОЛЬ
От решетки на окнах, яркое солнце, рисовало на полу палаты вытянутые прямоугольники. За окном второго этажа больницы, начиналась весна. Забор ниже и можно было увидеть лес с излучиной реки вдалеке. Болезнь почти прошла, осталась слабость и близкие воспоминание боли. Разрывающего легкие кашля. Трудно, не сразу выздоравливал. На больничку попасть было не просто. Когда уже отказался выходить на проверку, тогда, еще в морозную стужу зимы. Отрядный грозил изолятором, но уже сил нет и все безразлично, изолятор так изолятор. Отправили на больницу. Пневмония. Посылка пришла вовремя, наверное, больше лекарств помогло питание. Луковичка, последнее что осталось, маленькая, крепкая, вытянутая луковица, устроенная в пластиковой баночке с водой, на подоконнике, давала ростки. С каждым днем вытягивались. Яркая зелень, как что-то инородное, не привычное. Как возрождение жизни. Каждое утро подходя к окну замечалось, ещё подросло. Хотелось оторвать хотя бы одну стрелку, разжевать, почувствовать приторно острый вкус. Но нет, растет, живое рвать больно. В одно утро, привычно подойдя к окну, чего-то не хватает. Стрелок было больше, ну да, вот же, оторвана. Крысы. Они часто бегали, ночью, если проснуться и лежать тихо, иногда еле слышен топоток маленьких лапок. Неужели и они, так страдают без зелени и могут есть лук.
С этого дня, каждый вечер стал убирать в тумбочку, гарантированно, что бы не открылась, прижимал дверку. Луковица, такая казалось маленькая, а как разрослась, целый сноп зеленых стрел. Каждый день, выставляя на окно, откладывал на завтра, не отрывал не одного. В этот вечер, заметно лучше, силы постепенно возвращаться. Путь до туалета, уже не кажется таким длинным коридором, там всего то десяток шагов. В памяти все еще близка, та немощь, и трудный путь вдоль стены, с железной поллитровкой кружкой, за водой. Ночью ведь захочется пить, разворачивать в холод подогнутое одеяло, вставать, идти трудно. Воду экономил, пил маленькими глотками, что бы хватало до утра. Сейчас, этого уже нет, легко дойти. Руки тоже сильные. Бодрым движением подхватывается с подоконника разросшаяся луковица и в тумбочку. Энергично задвигается дверка и, … этот страшный хруст, ломающегося живого… в тишине палаты, сминается хрупкая, молодая весенняя зелень, возрождающейся жизни. Одна стрелка лука зажалась дверцей. Чужая, нереальная боль, хрустом пронзает душу. Растение, а ведь ему тоже больно.


Год 2006

ОЗЕРО


Высокие берега воронки осыпаются в воду желтым песком.

Две-три сотни метров гладкой поверхности вмещают в себя небо.

Набежавшее облако редкими каплями дождя разбивает отраженную синь.





Но небесное светило противиться хаосу во владениях.

Разглаживает своё отражение, разливая по воде позолоту.

В амфитеатре берегов разыгрывается вечернее представление.

Озорные фотончики вырвавшись из общего строя, весело вспыхивают по всему озеру. Вечернее солнце устав в попытках навести дисциплину, присоединяется к игре.




Звонкие капли, ударяясь о воду, рисуют кружки. Расходящиеся края тут же облепляет множество ярких точек. Особенно ловкие, успевают блеснуть в середине. Едва слышная музыка, иногда ускоряясь, опять растягивается до отдельных звуков.

Музыкальным инструментом предстаёт озеро. Берега удивительным образом сохраняют и усиливают. Вода резонирует тонким металлом. Солнце посылает своих непослушных фотончиков - слуг, добавляющих высокие нотки в капЕль.

Можно долго вслушиваться в неуловимую мелодию, стараясь поймать последовательность переходов. Но тщетно я пытаюсь уместить бесконечное многообразие в какую-то систему. Нет инструментов, способных воспроизвести эти ощущения, как не существует нот способных записать слышимое.

Просто мы с, будущей матерью моего сына, сидели на берегу этого озера и я, пытался как-то назвать разворачивающееся перед нами…