Эта невозможная заповедь.

Но как же тогда исполнить эту заповедь? Как полюбить тех, кого не любишь? Разве не в том тайна всякой любви, что она никогда не может стать плодом одной только воли, самовоспитания, упражнения, даже аскезы? Упражнением воли и самовоспитанием можно достичь *благожелательства*, терпимости, ровности в отношениях с людьми, но не любви, о которой преподобный Исаак Сирин сказал, что она даже *бесов милует*. И что же тогда может означать эта невозможная заповедь любви?

Ответить на это можно только одно: да, заповедь эта была бы действительно невозможной и, следовательно, чудовищной, если бы христианство состояло только в заповеди о любви. Но христианство есть не только заповедь, а откровение и дар любви. И только потому любовь и заповедана, что она — до заповеди — открыта и дарована нам.

Только *Бог есть Любовь*. Только Бог любит той любовью, о которой говорится в Евангелии. И только в Боговоплощении, в соединении Бога и человека, то есть в Иисусе Христе, Сыне Божием и Сыне Человеческом, Любовь Самого Бога, лучше же сказать, Сам Бог Любовь явлены и дарованы людям. В этом потрясающая новизна христианской любви, — что в Новом Завете человек призван любить божественной любовью, ставшей любовью богочеловеческой, любовью Христовой. Не в заповеди новизна христианства, а в том, что возможным стало исполнение заповеди. В соединении со Христом мы получаем Его любовь и можем ею любить и в ней возрастать. Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5, 5), и Христом заповедано нам пребывать в Нём и в Его любви: Пребудьте во Мне и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне... кто пребывает во Мне и Я в нём, тот приносит много плода, ибо без Меня не можете делать ничего... пребудьте в любви Моей (Ин. 15; 4, 5, 9).

Пребыть во Христе — это значит быть и жить в Церкви, которая есть Жизнь Христова, сообщённая и дарованная людям и которая потому живёт любовью Христовой, пребывает в Его любви. Любовь Христова есть начало, содержание и цель жизни Церкви, и любовь есть по существу единственный, ибо все остальные объемлющий, признак Церкви: По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою (Ин. 13, 35). Любовь есть сущность святости Церкви, ибо она *излилась в сердца наши Духом Святым*; сущность единства Церкви, которая *созидает себя в любви* (Еф. 4, 16), сущность, наконец, и апостольства, и соборности, ибо Церковь всегда и всюду есть тот же и единый апостольский союз — *союзом любви связуемый*. Потому, если я говорю языками человеческими и ангельскими, если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто. И если я раздам всё имение моё, и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы (1 Кор. 13, 1–3). Ибо только любовь всем *признакам* Церкви — единству, святости, апостольству и соборности — даёт всю их значительность и действенность.

* * *

Но Церковь есть союз любви — или, по выражению Хомякова, *любовь как организм*, не только в том смысле, что члены её соединены любовью, но в том, прежде всего, что через эту любовь всех друг к другу, любовь как саму жизнь, она являет миру Христа и Его любовь, свидетельствует о Нём и любит и спасает мир любовью Христовой. Назначение Церкви — в мире падшем являть, как его спасение, мир, возрождённый Христом. Сущность падшего мира в том, что в нём воцарилось разделение, отделение всех от всех, которого не преодолевает *природная* любовь некоторых к некоторым и которое торжествует и исполняется в последнем *отделении* — в смерти... Сущность же Церкви — явление и присутствие в мире любви как жизни и жизни как любви. Исполняясь сама в любви, она об этой любви свидетельствует в мире и её несёт в мир и ею *врачует тварь*, подчинившуюся закону разделения и смерти. В ней каждый таинственно получает силу *любить любовью Иисуса Христа* (Флп. 1, 8) и быть свидетелем и носителем этой любви в мире.

Но тогда собрание в Церковь есть прежде всего таинство любви. В церковь мы идём за любовью, за той новой любовью Самого Христа, которая даруется нам в нашем единстве. В церковь мы идём, чтобы эта Божественная любовь снова и снова *излилась в сердца наши*, чтобы снова и снова *облечься в любовь* (Кол. 3, 14), чтобы, составляя Тело Христово, мы могли пребывать в любви Христовой и её являть в мире. Но потому так горестно, так противоречит исконному опыту Церкви наше теперешнее предельно индивидуализированное благочестие, которым мы эгоистически отделяем себя от собрания, так что даже стоя в церкви продолжаем ощущать одних *близкими*, а других — *далёкими*, безличной массой, *не имеющей отношения* к нам и к нашей молитве и мешающей нам *духовно сосредоточиться*. Как часто как будто *духовно* и *молитвенно* настроенные люди открыто заявляют о своей нелюбви к многолюдным собраниям, мешающим им молиться, и ищут пустых и тёмных храмов, уединённых уголков, отделения от *толпы*... И действительно, такое индивидуальное *самоуглубление* вряд ли возможно в собрании церкви. В том-то, однако, и всё дело, что оно не является целью собрания и нашего участия в нём. О такой индивидуальной молитве разве не сказано в Евангелии: Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись... (Мф. 6, 6). Не значит ли это, что собрание в церковь имеет другую цель, уже заключённую в самом слове *собрание*? Через него исполняется церковь, совершается наше приобщение ко Христу и к Его любви, так что, участвуя в нём, составляем *мы многие — одно тело*.

http://otrok-ua.ru/sections/art/show/ehta_nevozmozhnaja_zapoved.html

С трепетом прочла эту небольшую выдержку.
И вообще с трепетом отношусь к служению А.Шмемана,
человека, который искал Божьего присутствия и помогал войти в это
присутствие пастве, которую Бог ему вверил.

Да благословит нас всех Господь через веру этого протопресвитера
укрепить и обогатить свою собственную и принять от Бога благодать любви к ненавидящим нас.

Цитата

 Есть один простой и наглядный способ понять о себе, насколько ты далёк от Бога. Это формула преподобного Силуана Афонского: *В ком нет любви к врагам, в том нет и Духа Божия*. Любовь к врагам, молитва о ненавидящих нас — оказывается, не удел *особо продвинутых*, а насущная необходимость для каждого, кто хочет быть со Христом. О вечной новизне этой заповеди — фрагмент из книги протопресвитера Александра Шмемана *Евхаристия — Таинство Царства*.
 

Лиличка, я прям представляю, что бы тебе ответили на это высокопарное выражение солдаты Великой Отечественной, из окопов Сталинграда или жители блокадного Ленинграда.......
И точно знаю, что бы тебе ответил мой прадед, умерший от ран при освобождении Киева.....

Кстати, ХТО такое этот Шмеман? Еврей? .........
Впрочем, не важно. Он для меня не авторитет........

Настюш, автора процитированных тобой слов, я не знаю.

Эта статья не для авторитета, а просто может помочь оценить свое состояние в вере считающему себя Христианином, и только.

Ищите - и найдете, как и услышит только тот, кто хочет слышать...