Достучаться до небес
“Я больше не хочу никого хоронить” - Саша Волгина
Минздрав подает заботу о людях с ВИЧ как личное достижение. Типа кто-кто, а уж эти люди обеспечены всем необходимым. И всегда так было. Живи сто лет, благодари врачей! На самом деле еще в 2004 году, в то время как во всем цивилизованном мире людям с ВИЧ было предоставлено лечение, в России росли кладбища, врачи говорили о “социально бесперспективных пациентах”, а чиновники даже не собирались закупать лекарства. Но люди хотели жить. Они были молоды. Им было по 20—25 лет. Они организовали движение “Фронтэйдс” и ценой крови и смерти смогли вырвать у Минздрава эти лекарства. Среди них была Саша Волгина. После акций “Фронтэйдс” (сейчас бы их назвали экстремистскими) президент приказал дать денег на лечение ВИЧ. Вот только оказалось, что победу надо удерживать зубами.
Саша Волгина живет в Питере, там она возглавляет благотворительный фонд “Свеча”. Но мы с ней встретились в сияющей Вене, в летнем кафе, и, вместо того чтобы радоваться жизни над чашкой кофе, заговорили о смерти.
— Это был 2003 год. Тогда в России практически не было лечения ВИЧ. Была система жесткого отбора, таблетки давали, в том числе за взятки. Помню, энтэвэшники тогда сняли скрытой камерой врачей, которые говорили: “А зачем их лечить? Они социально бесперспективны”. И я работала в проекте паллиативной помощи: мы ухаживали в больницах за теми, кто умирал, не получая лекарств, — меняли им памперсы, кормили. Очень много пациентов умирало. Я на это смотрела каждый день.
— Сколько им было лет?
— По-разному. 20, 22, 25…
— Они знали, что умирают?
— Да. Кто-то умирал в ненависти, кто-то пытался забиться наркотиками под завязку, особенно те, кто плохо передвигался. Потому что слишком страшно… А кто-то в последние несколько недель пересматривал все в своей жизни. Звонил маме, жене, с которыми давно не виделся. …Были две девочки, им даже по 18 не было. Уличные дети. Они были в одной палате. Одна звонила маме, но мама пила и была не в состоянии разговаривать.
— Смерть без терапии мучительна?
— Да. Обязательно. Я не видела, чтобы люди легко умирали. Это распад легких и костей от туберкулеза, онкология, потеря зрения. Это больно. Это… это очень несимпатично выглядит.
Московский Комсомолец № 25418 от 5 августа 2010 г.
Полностью интервью:
http://www.mk.ru/social/interview/2010/08/04/521131-dostuУДАЛЕНОsya-do-nebes.html
Минздрав подает заботу о людях с ВИЧ как личное достижение. Типа кто-кто, а уж эти люди обеспечены всем необходимым. И всегда так было. Живи сто лет, благодари врачей! На самом деле еще в 2004 году, в то время как во всем цивилизованном мире людям с ВИЧ было предоставлено лечение, в России росли кладбища, врачи говорили о “социально бесперспективных пациентах”, а чиновники даже не собирались закупать лекарства. Но люди хотели жить. Они были молоды. Им было по 20—25 лет. Они организовали движение “Фронтэйдс” и ценой крови и смерти смогли вырвать у Минздрава эти лекарства. Среди них была Саша Волгина. После акций “Фронтэйдс” (сейчас бы их назвали экстремистскими) президент приказал дать денег на лечение ВИЧ. Вот только оказалось, что победу надо удерживать зубами.
Саша Волгина живет в Питере, там она возглавляет благотворительный фонд “Свеча”. Но мы с ней встретились в сияющей Вене, в летнем кафе, и, вместо того чтобы радоваться жизни над чашкой кофе, заговорили о смерти.
— Это был 2003 год. Тогда в России практически не было лечения ВИЧ. Была система жесткого отбора, таблетки давали, в том числе за взятки. Помню, энтэвэшники тогда сняли скрытой камерой врачей, которые говорили: “А зачем их лечить? Они социально бесперспективны”. И я работала в проекте паллиативной помощи: мы ухаживали в больницах за теми, кто умирал, не получая лекарств, — меняли им памперсы, кормили. Очень много пациентов умирало. Я на это смотрела каждый день.
— Сколько им было лет?
— По-разному. 20, 22, 25…
— Они знали, что умирают?
— Да. Кто-то умирал в ненависти, кто-то пытался забиться наркотиками под завязку, особенно те, кто плохо передвигался. Потому что слишком страшно… А кто-то в последние несколько недель пересматривал все в своей жизни. Звонил маме, жене, с которыми давно не виделся. …Были две девочки, им даже по 18 не было. Уличные дети. Они были в одной палате. Одна звонила маме, но мама пила и была не в состоянии разговаривать.
— Смерть без терапии мучительна?
— Да. Обязательно. Я не видела, чтобы люди легко умирали. Это распад легких и костей от туберкулеза, онкология, потеря зрения. Это больно. Это… это очень несимпатично выглядит.
Московский Комсомолец № 25418 от 5 августа 2010 г.
Полностью интервью:
http://www.mk.ru/social/interview/2010/08/04/521131-dostuУДАЛЕНОsya-do-nebes.html
5-08-2010 23:01
Россия, Москва
6-08-2010 01:41